Неточные совпадения
Егоровна от имени его пригласила попа и весь причет
церковный на похоронный обед, объявив, что молодой барин не намерен на оном присутствовать, и таким образом отец Антон, попадья Федотовна и дьячок пешком отправились на барский
двор, рассуждая с Егоровной о добродетелях покойника и о том, что, по-видимому, ожидало его наследника. (Приезд Троекурова и прием, ему оказанный, были уже известны всему околодку, и тамошние политики предвещали важные оному последствия).
Лучший табак, бывший в моде, назывался «Розовый». Его делал пономарь, живший во
дворе церкви Троицы-Листы, умерший столетним стариком. Табак этот продавался через окошечко в одной из крохотных лавочек, осевших глубоко в землю под
церковным строением на Сретенке. После его смерти осталось несколько бутылок табаку и рецепт, который настолько своеобразен, что нельзя его не привести целиком.
Хорошо еще, что
церковная земля лежит в сторонке, а то не уберечься бы попу от потрав. Но и теперь в
церковном лесу постоянно плешинки оказываются. Напрасно пономарь Филатыч встает ночью и крадется в лес, чтобы изловить порубщиков, напрасно разглядывает он следы телеги или саней, и нередко даже доходит до самого
двора, куда привезен похищенный лес, — порубщик всегда сумеет отпереться, да и односельцы покроют его.
Однажды, когда я разбирал на
дворе, у двери в магазин, ящик только что полученного товара, ко мне подошел
церковный сторож, кособокий старичок, мягкий, точно из тряпок сделан, и растрепанный, как будто его собаки рвали.
Мы признаем ненужность таможен и заграничных пошлин и должны платить их; признаем бесполезными расходы на содержание
двора и многих чинов управления; признаем вредной проповедь
церковную и должны участвовать в поддержании этих учреждений; мы признаем жестокими и бессовестными наказания, накладываемые судами, и должны участвовать в них; признаем неправильным и вредным распределение земельной собственности и должны подчиняться ему; не признаем необходимости войск и войны и должны нести страшные тяжести для содержания войск и ведения войн и т. п.
—… А только по всему Покровскому лучший
двор. Богобоязненные, трудолюбивые мужики. Старик тридцать лет старостой
церковным, ни вина не пьет, ни словом дурным не бранится, в церковь ходит. (Знал приказчик, чем подкупить.) И главное дело, доложу вам, у него сыновей только двое, а то племянники. Мир указывает, а по-настоящему ему бы надо двойниковый жребий кидать. Другие и от трех сыновей поделились, по своей необстоятельности, а теперь и правы, а эти за свою добродетель должны пострадать.
Давно стою, волнуясь, на часах,
И смотрит ярко месяц с тверди синей,
Спит монастырский
двор в его лучах,
С
церковных крыш блестит колючий иней.
Удастся ли ей вырваться-то? Ах!
И олуха такого быть рабыней!
На колокольне ровно восемь бьет;
Вот заскрипел слегка снежок… Идет!
Рассказывал бывалый солдатушка про мордву толстопятую тамбовскую, про темниковцев-совятников, что в озере сову крестили, гайтан с крестом на нее надели, крещена сова полетела, на
церковный крест села, да там на гайтане и удавилась, а темниковцы за то воеводе поплатились, со
двора по двадцати алтын за давлену сову царев слуга сорвал.
Сам князь Василий жил по-прежнему вдали от
двора, который почти постоянно пребывал в Александровской слободе, находившейся в восьмидесяти верстах от столицы, и лишь наездом царь бывал в последней, ознаменовывая почти каждой свой приезд потоками крови, буквально залившей этот несчастный город, где не было улицы, не было даже
церковной паперти, не окрашенных кровью жертв, подчас ни в чем неповинных.
Святыня в храмах, волнение на площадях,
церковные праздники, воинские смотры, великолепие
двора царского — все это вдруг ослепило меня и на время смирило мои пагубные наклонности, невольно покорившиеся такому зрелищу.
По обе стороны
двора строились галереи, правая — к
церковному строению, а левая — к отдельному дворцовому строению, которое предполагалось назвать «корпус под гербом».
Старшим своим сыновьям Тимофей Власьич, как уважительно звали его на Васильевском острове, так как он в приходе своем состоял даже
церковным старостой, подыскивал уже лавки в Гостином
дворе. Пустить их по питейной части он решительно не желал.
Церковное разномыслие на первых порах было только личиной консерваторов, которых было немало при самом
дворе Алексея Михайловича.